Рассказ про отпуск пишется очень медленно, поэтому...

[InspiredByNightmare]

Аттракцион под названием "Ева, садись рисуй и не иди спать, пока не закончишь рисунок!!!" объявляю открытым >_< Ну а что делать, мне надо разрисоваться после отпуска.

Приехали О_о
"...Я - твоя копия?"
Добавила немного деталей на свежую голову. Рисунок все еще нравится.)
А еще замечательная  The Cat Lady написала зарисовку по этому арту! Намек на фэм, низкий рейтинг. Я просто счастлив *_*

Читать зарисовку

Триш задумчиво брела по коридорам заброшенного старинного особняка. Под подошвами ее сапог скрипели ветхие половицы, на голову то и дело сыпалась пыль с траченых молью гобеленов, куда бы она ни бросила взгляд – везде виднелись лишь осколки битого стекла и фарфора да обломки некогда красивой мебели. Открывая одну за другой очередную дверь, Триш видела только разрушенные останки чужого давно забытого и похороненного счастья.
Она без лишних вопросов согласилась на предложение Данте посетить старый дом его родителей, сделав вид, что не знает истинной причины, а причина эта заключалась в том, что Данте надеялся найти в древних манускриптах, оставленных отцом, способ воскресить Вергилия.
Но, свернув в крытую галерею, соединяющую два крыла величественного здания, она тут же пожалела о своем скоропалительном решении.
Вдоль стен галереи, сколько хватало глаз, висели портреты. Запыленные, кое-где испорченные временем и влагой, они, словно призраки прошлого, окружили ее со всех сторон.
Триш сделала несколько шагов и замерла. Перед ней, на удивление хорошо сохранившийся, висел портрет в полный человеческий рост, изображавший молодую красивую женщину. И все бы ничего, если бы эта женщина не была точной копией Триш. Если бы Триш не была ее копией.
Триш осторожно приблизилась к портрету матери Данте, будто изображенная на нем женщина была живой и в любой момент могла покинуть границы рамы. На Еве было закрытое дорожное платье – весьма старомодное, по меркам Триш, но отнюдь не безвкусное, – а на согнутой руке она держала легкий плащ.
Внимание Триш тут же отвлек другой предмет – ярко-алый, словно капля крови, медальон на груди давно почившей дамы. Краски на картине потускнели и слегка осыпались под гнетом времени, но алая краска на камне в центре медальона была по-прежнему яркой и свежей, будто только что нанесенной кистью художника.
Завороженной видом медальона Триш на миг показалось, что яркий камень вдруг сверкнул, словно озаренный лучом солнца. Она обернулась, прекрасно понимая, что это обман – высокие арочные окна галереи были завешены пыльными бордовыми портьерами, не пропускавшими свет.
Переведя дух, Триш снова повернулась к картине, инстинктивно сжав такой же медальон на своей шее, и наконец-то обратила взор к лицу женщины. Светлые волосы ниспадали на плечи, добрые понимающие глаза глядели с легким укором, будто Триш была поймана на месте преступления. Триш нервно усмехнулась – вряд ли кто-либо обвинит ее в том, что она выкрала украшение, изображенное на картине.
Она вновь взглянула в лицо Евы – женщины, точной копией которой была сама. Они действительно были неразличимы, если не считать разницу в прическах и одежде. Триш сотню раз видела фото, стоящее на столе в офисе Данте, но никогда не задерживала на нем взгляд дольше нескольких секунд. Каждый раз, встречаясь с безмолвным взглядом Евы, она чувствовала себя виноватой, будто украла чужую жизнь. Это звучало смешно и глупо, но ничто не могло избавить Триш от этого навязчивого ощущения. Как и от подозрений, что Данте живет с ней только из-за того, что она похожа на его мать. Эдипов комплекс в анамнезе.
Но сейчас рядом никого не было, даже Данте. И Триш решилась. Смело глядя в глаза Евы, она сделала уверенный шаг к портрету, прижимаясь к нему чуть ли не вплотную. Протянула руку, коснувшись прекрасного лица, провела пальцами по мягко очерченным скулам, по припухлости чуть приоткрытых губ. И тут же отшатнулась – ей показалось, будто Ева улыбнулась ей, ободряя на дальнейшие действия.
Триш тряхнула головой, прогоняя наваждение.
«Это всего лишь старый портрет», – как мантру повторяла она про себя, вновь приближая лицо к лицу Евы.
Раздался стук – это амулет Триш коснулся картины в том же самом месте, где находился амулет Евы, в тот же самый момент, когда губы Триш коснулись нарисованных губ.
Портрет озарило яркое красноватое свечение, осветив элемент, не замеченный Триш ранее – багровый отпечаток ладони в верхнем левом углу.
– Ты – моя копия? – тихий голос эхом разнесся по галерее. И тут же: – Нет, твоя копия – я.


Большая картинка в новом окне

Последняя версия на момент ухода спать

Зачатки лайна

"

Первый набросок

Криво и косо, но не отрывая пятой точки от стула. Уф... уползла спать.